— Что за чертовщину вы задумали?
Она не ответила на вопрос, а лишь коротко распорядилась:
— Встаньте спиной к столбику.
Гастингс повиновался. Хелена измерила взглядом пюпитр, которым, должно быть, пользовался ребенок, и выдвинула подставку на максимальную высоту.
Он все еще не понимал, каким образом она собралась использовать приспособление, но уже начинал смутно догадываться о той участи, которая его ожидала. Вопрос заключался в одном: готов ли он подчиниться причудливым желаниям любимой?
Впрочем, уже в следующее мгновение выбора не осталось: Хелена развязала пояс, и полпеньюара распахнулось, представив ее в первозданной красоте. Гастингс ошеломленно застыл. Она связала его запястья за спиной и обмотала поясом столбик. Сопротивления он не оказал, а продолжал смотреть, с каждой секундой все больше распаляясь от вожделения.
— Секундочку, с вашего позволения, — произнесла Хелена с преувеличенной вежливостью.
Скрылась в своей комнате, а спустя мгновение вернулась — без пеньюара. Дэвиду уже довелось видеть ее обнаженной в постели, но вот так, в движении… он уже едва дышал.
— Почитай мне вслух, дорогой.
Он даже не заметил, что она поставила на пюпитр две страницы из его рукописи.
— Прочитать вот это?
— Да, это. Или я снова оденусь.
Он понимал, что столь бездарного развития сюжета допустить нельзя, но не мог оторвать взгляда от ее ног, особенно от того места…
Она подошла, взяла его за подбородок и повернула лицом к пюпитру.
— Читай.
Он откашлялся и постарался сосредоточиться на словах.
«Теперь к столбику кровати привязан я. Она рассматривает меня со всех сторон и улыбается так, будто только что разгадала удивительную тайну».
Он поднял глаза: Хелена улыбалась. Одна ее ладонь покоилась на столбике, а вторая медленно скользила по его руке.
— Читай дальше.
Прикосновение обожгло, голос утратил уверенность и задрожал.
«Она вынимает из волос шпильки и встряхивает головой. Волосы рассыпаются великолепным каскадом, пряди полностью закрывают грудь».
Хелена хмыкнула.
— Увы, с волосами ничего не получится. Но по крайней мере с грудью все в порядке, правда?
Она прикоснулась к соску, сжала его двумя пальцами. Едва справляясь с терзающим плоть вожделением, Гастингс что-то невнятно проворчал.
— Если хочешь, чтобы что-нибудь произошло, читай дальше, — напомнила Хелена и, не оставляя сомнений в собственных намерениях, медленно облизнула губы.
Господи, помоги! Скоро он окончательно лишится рассудка и разучится читать.
«У меня перехватывает горло.
— Сводишь с ума, — говорю я ей, и она тихо смеется.
— Нет, Ларкспур, еще только собираюсь свести тебя с ума. И первым шагом на этом пути станет избавление от одежды».
Хелена расстегнула на нем брюки и спустила их на пол.
— Признаюсь, невеста из Ларкспура чрезвычайно мне симпатична: смелая и целеустремленная женщина.
В следующее мгновение трусы последовали за брюками, откровенно обнажив степень его желания. С чувственным смехом Хелена прижалась, потерлась грудью о его руку и положила ладонь на рвущееся в бой копье.
— Отступаешь от текста, — прорычал Гастингс.
— Знаю. Но в твоей истории героиня становится на колени слишком рано. Я не могу себе этого позволить — репутация обязывает.
Она погладила напряженную плоть, и он застонал от наслаждения. Поцеловала в плечо, склонилась и лизнула сосок. Он дернулся, однако путы держали крепко.
— Не забывай читать.
— Больше не могу.
— Но я не опущусь на колени до тех пор, пока этого не сделает невеста из Ларкспура.
Он подчинился.
«Скоро я оказался полностью обнаженным. Она упала на колени».
Хелена зашла спереди, встала на колени и вопросительно посмотрела снизу вверх.
Он огласил следующий пункт инструкции:
«Она высовывает язык и лижет кончик пениса».
— Что, так и написано? — уточнила Хелена. — Мне помнится несколько иначе.
— Так и написано, — не моргнув глазом соврал Дэвид.
Она понимающе улыбнулась, но все-таки сделала именно так, как он сказал, и коснулась влажным языком самой нежной, самой чувствительной точки.
У него задрожали ноги.
«А теперь она открывает рот и принимает меня, насколько позволяет природа».
В следующее мгновение райские врата распахнулись и впустили страждущего. Ощущение сводило с ума, но и само зрелище производило впечатление не менее сильное. Хелена уже не улыбалась, а смотрела со страстью, ничуть не уступающей его собственной. А когда она застонала, словно умирая от жажды, он вздрогнул и позволил ей испить все, до последней капли.
Как только Хелена его освободила, Дэвид толкнул ее к столбику, связал руки той же лентой и расплатился сполна — несколько раз подряд. А потом отнес в постель и подарил медленное, изысканное наслаждение.
Позже, придя в себя, она со смехом прижалась к его плечу.
— Теперь можешь спросить, понравился ли мне твой непристойный роман.
Он повернулся и поцеловал любимую в лоб.
— Итак… понравился ли тебе мой непристойный роман, дорогая?
— Должна признаться, сэр, — ответила Хелена с напускной важностью, — что еще не дочитала до конца. Но те главы, с которыми удалось ознакомиться, представляют собой поистине гениальное творение. Право, тонкость в изображении характеров, постоянно нарастающее напряжение, искусное использование шелковых пут любви в качестве символа брачных уз… я восхищена, сэр. Да-да, восхищена!
Она забавно похлопала ресницами.
— Не говоря уже о том бесконечном вожделении, которое рождается в процессе чтения.
— Хм. Так может быть, вместо того чтобы вносить изменения в «Сказки старого пруда», имеет смысл написать еще один непристойный роман?
Она ткнула его пальцем в грудь.
— Ни в коем случае. Сначала закончи одну работу, а потом берись за другую.
— А новый роман ты тоже разыграешь в лицах?
Она на миг задумалась.
— Только если он окажется столь же впечатляющим.
Дэвид рассмеялся и поцеловал ее в губы.
— Есть отличная идея, — заговорила Хелена, едва он отстранился. — Давай не будем жениться тайно, а воспользуемся потерей памяти и устроим грандиозную свадьбу. В конце концов, женщина должна помнить самый главный день своей жизни!
Идея показалась отличной, хотя и невероятно смелой.
— Честно говоря, всегда мечтал о пышной свадьбе.
Хелена шутливо погрозила пальцем.
— И никаких сельских церквей. Только в Вестминстерском аббатстве!
— Опустошим сад Милли и украсим собор цветами — снизу доверху.
— Обязательно. И сад Венеции тоже. Она обидится, если теплицы герцога останутся без внимания.
Он шутливо ущипнул Хелену за попу.
— Нарядим тебя в белое платье — символ девственности. Ничего, что гитара уже побывала в руках музыканта.
Она шлепнула его по плечу:
— Фу, как грубо! Хотела украсить тебя жемчугами и бриллиантами, но теперь скорее всего передумаю.
— Нет! — с наигранным ужасом воскликнул Дэвид. — Прошу, не меняй планов! Если бы ты только знала, как я прекрасен в жемчугах и бриллиантах!
Она рассмеялась и взъерошила светлые кудри.
— Тщеславный!
— Ничуть. Всего лишь хочу быть красивым — для тебя.
Хелена умиротворенно вздохнула, и сердце Дэвида переполнилось счастьем.
— А медовый месяц обязательно проведем на озере Сахара. Будем ночевать в шатре и охотиться, как номады.
Удивительно, она помнит даже об озере Сахара!
— Будем стоять на берегу обнявшись и любоваться восходом.
— Да, — шепотом согласилась она. — А птицы будут парить над водой — белые, как паруса.
Хелена безмятежно заснула в его объятиях, а он еще долго лежал без сна и спрашивал себя, выдержит ли вновь обретенное счастье испытание полным восстановлением памяти.